Воспоминания прихожан храма Свтт. Афанасия и Кирилла Александрийских, что на Сивцевом Вражке (1992-2022)
Книга, которую держу в руках, – особенная. Весомый том, около 350 страниц. Обложка напоминает альбомную, на сдержанном коричневом фоне тонким золотистым контуром выведены буквы заголовка: «Цветы памяти». В такую же золотистую раму заключен пышный и изящнейший натюрморт с цветами, оживленный крошечными синичками, клюющими виноград. «Издание подготовлено трудами и тщанием прихожан храма Свтт. Афанасия и Кирилла, что на Сивцевом Вражке, при настоятеле прот. Михаиле Осколкове», и посвящено тридцатилетию возобновления в храме богослужений. «Трудами и тщанием» не маленькой группы, а чуть ли не всего прихода. Наша общая книга – в этом ее уникальность.
Основную часть книги занимают воспоминания прихожан о путях, ведущих в Храм. Авторов – несколько десятков. Какие же все разные – и по возрасту, и по опыту, по характеру и темпераменту. Кто-то ведет рассказ сдержанно, другого захлестывают эмоции: «Посмотрите!!! Порадуйтесь за меня!!! Я нашел драхму!!!» (с.162) Воспоминания у каждого свои. Одни рассказывают о трудном периоде возрождения храма из пепла, другие начинают повествование с детства, кто-то описывает приход к вере в сознательном возрасте, а некоторые углубляются в историю нескольких поколений своей семьи. А еще мы узнаем, как благодаря возрождению храма была восстановлена история целой семьи (семьи настоятеля прот. Евлампия Троицкого, прослужившего до закрытия храма в 1932 году) и праправнучка «наконец-то встретилась со своим прапрадедом» (с.126). Все экскурсы в далекое прошлое, раздвигающие временные границы книги, оказываются здесь удивительно к месту – ведь все это «наша общая история» (с.183). И если поводом к созданию сборника послужила тридцатая годовщина возобновления храма, то сама его история уходит корнями в глубину веков. Синодик священнослужителям храма Свтт. Афанасия и Кирилла охватывает три столетия, с 1635 по 1932 годы.
Бесценный раздел книги – «Память их в род и род». Здесь собраны воспоминания тех, кого сейчас уже нет с нами. А мы слышим их живые голоса, видим незабываемые родные лица. Они по-прежнему присутствуют на наших богослужениях, во веки веков оставаясь на привычных своих местах в храме, и время уже не всевластно над нами.
Некоторые из нас родились в окрестностях храма, детство провели на Арбате, на Остоженке, на Молчановке (увы, стертой с карты столицы) или в примыкающих к ним переулках. И, куда бы ни забрасывала затем судьба, став прихожанами нашего храма, они словно вернулись домой. Но кроме москвичей и жителей Подмосковья есть среди нас уроженцы Перми и Вятки, Ленинграда и Вологодской области, Украины и Западной Белоруссии… Одну из рассказчиц Господь отправил в Оренбургскую епархию, сделав игуменьей монастыря, другую поселил в Вышенской обители. Есть у нас прихожане в Германии и Бельгии, друзья нашего храма живут в Америке и Италии. Драгоценные святыни – частички мощей великих святителей и чудотворцев – прибыли к нам из Сан-Франциско, Сиэтла, Венеции… Вот такая наша общая география, не знающая границ.
При всем несходстве авторов и историй объединяет их глубокая искренность: все говорят правду о себе, как на духу, говорят о сокровенном, все будто исповедуются. Воспоминания эти можно отнести к жанру лирической исповедальной прозы. Что удивительно: читаешь очень личные чужие исповеди – и то и дело норовишь подскочить на месте: «Да это же про меня! И я так чувствую! И со мной так было!» Все будто сговорились читать в твоей душе, а ведь каждый пишет сам по себе, о собственных переживаниях. Между тем, мелькают и другие мысли: как же я этого прежде не знала, не замечала? Пропустила, не участвовала… Видишь собственный эгоизм, беспечность, нерадивость, закрытость от ближнего. Кажется, что на общей исповеди стоишь. Сердцем написанное сердцу близко. Душа живее всего откликается на самые сокровенные мысли и чувства другого – того, кто стоит рядом с тобой на службе в храме. Пронзительное ощущение нашей общности, единства рождает книга. Храм – это люди. «Община… Что мы друг без друга!»(с.245) Настоящее единение возможно только на пути к Храму. Говорят, приближаясь к Богу, люди становятся ближе между собой. Думается, эта книга сама по себе сделается этапом становления нашей общины: подводя итоги тридцатилетия, мы продолжаем знакомиться, узнавать друг друга.
Общий молитвенный настрой связывает в одно целое эти безыскусные и трогательные непридуманные истории. Сквозь множество рассказов проходят одни и те же лейтмотивы Благодати, света, радостного полета, желания бесконечно благодарить Бога и людей, посланных на пути к Нему. Благодатная радость льется рекой, затопляя страницы воспоминаний. «Лети высоко!» (с.115) «Ехала домой после крещения как на крыльях, мир светился, и все было наполнено любовью, всем хотелось помогать и всех радовать» (с.82). «Как будто сила какая-то взяла, подхватила и вверх, вверх – и ничего больше нет вокруг, ничего… Благодать ведет тебя, держит, пока не научишься на ногах стоять» (с.337). «Такая радость переполняла, что тут говорить! В храме часто так бывает, какая-то радостная переполненность, и хочется ею поделиться…» (с.225) «… у меня появилось такое сильное чувство, что в алтаре – просто Горний мир» (с.227). «Не устаю славить Бога и бесконечно благодарить» (с.248).
Многие узнали особенную, данную свыше радость именно в стенах нашего храма и именно в то время, когда был он беден и нищ. «Стояли два-три человека и священник возле алтаря. Почти все перекрыто, побелена только одна часть, икон совсем мало. Но было такое впечатление, будто сверху падал сноп света…» (с.298) «Осторожно приоткрываю дверь и, Боже, как хорошо! Видно, что ремонт начат недавно, везде стройматериалы, икон почти нет и только справа придел с деревянным полом, но так светло и свежо! (…) Меня охватила такая радость, что я заплакала» (с.295). Необыкновенно трогает рассказ о том, как перед службой хотелось затеплить свечу на каждом подсвечнике, «чтобы, когда открывается храм, было светло (…) Удивительная радость была в храме» (с.289).
В своей почти безотчетной радости мы поистине как дети. Наверное, поэтому, говоря о храме, прихожане вспоминают детство, ушедших в мир иной близких, самого родного человека – маму. В храм «я всегда с радостью иду, потому что служба будет напоминать мне детство, юность, что-то светлое и прекрасное и для меня очень-очень дорогое» (с.290).
Когда-то давно запала мне в душу мысль, вычитанная из мемуаров Н.Я. Мандельштам, о том, что для счастья человеку необходимо обрести «я», «ты» и «мы». И теперь приходит понимание: мы все – счастливые люди! Наверно, для каждого из нас «я» и «мы» неразрывны. А «ты»? У нас есть неизмеримо больше. Не дерзаем ли мы с благоговением обращаться на «Ты» к самому Творцу и Спасителю нашему, к «главному Собирателю» нас воедино?
«Это счастье, когда у тебя с друзьями есть духовное родство и есть Храм. И когда батюшка – тоже твой друг (…) И моих друзей в стенах нашего храма становится только больше, ведь это Христос объединяет нас» (с.86). «…Если мы во Христе, то мы одна семья» (с.126).
Начальный, самый трудный период восстановления храма вспоминается как «очень счастливое время». «Шаг за шагом» двигались вперед. «Помогали, кто как мог: своими талантами, трудом, средствами…» (с.139) Поднимая церковь из руин, нужно было разбирать завалы, убирать мусор, прокладывать трубы, добывать редкий «малиновый кварцит»… А еще приобретать иконы, паникадила и подсвечники… А еще осваивать новые для нас, почти забытые профессии и навыки, учиться читать богослужебные тексты, шить облачения, покровцы и воздухи, печь просфоры, звонить в колокола… А потом устраивать детские праздники, посещать больницы и детские дома, помогать бездомным и страждущим. Все это требовало трудов и трудов и, конечно, было бы не под силу без молитвы. Храм отвечал на заботу о нем чудесами – сколько в книге свидетельств о мироточении икон, о помощи святых в решении проблем, о промыслительных встречах, о том, как ответ на вопрос «словно стекал с купола храма» (с.301). Храм пестует и целит, утешает и возвышает над обыденной суетой.
В центре жизни общины – Литургия. «… Мне кажется, самое важное, что сделал и делает отец Михаил, это сосредоточение нашей жизни вокруг Литургии. С его помощью сердцевиной, стержнем нашей приходской жизни становится Богослужение» (с.96). Службы в нашем храме вспоминаются как чудо, как дар. «Священник, хор и чтец творили службу в удивительном гармоничном единстве, создавая какое-то надмирное пространство, в котором душа летела вслед за словами молитвы» (с.243). Особенно памятны и дороги «великие дни Великого поста. Эти богослужения в нашем храме дарят особый, уникальный опыт, который вряд ли можно было бы получить иначе (…) Кто это пережил, уже никогда не забудет» (с.245).
«Бога благодарю, что привел меня в наш храм» (с.92). Один из уроков Храма – доверие к воле Божией. «Бог Сам устроит, как это должно быть» (с.276). Тема Промысла проходит сквозь все наши повествования. «В жизни все по Промыслу Божию» (с.188). «Почему и как я пришла в храм Афанасия и Кирилла? Очень просто – по милости и Промыслу Божию!» (с.317). «Оказалась я в храме не случайно, это Бог вел меня таким путем» (с.248). «Привел Господь и прилепил к храму, ставшему родным» (с.322).
Есть в книге и горькие, печальные, покаянные страницы. Путь к Храму лежит через терния. Вера обретается иной раз ценой великой скорби, трагических потерь и всегда – ценой преодоления себя, трудных обстоятельств, всевозможных нестроений. Чем ближе к алтарю, тем сильнее искушения: периоды оставленности, «привыкание» к храму и службе, которое гасит «яркие ощущения Благодати» и с которым «надо постоянно бороться» (с.228).
Три десятилетия научили нас главному – дорожить нашим Храмом как подарком Божиим. Кто-то дал много, отдал Храму всего себя, другой, как работник одиннадцатого часа, принес совсем чуть-чуть, малую частичку души. Но все покрывает бескрайняя Любовь, и озаряет всех «сноп света» неугасимого, льющегося над алтарем. Да не иссякнет источник его вовеки, Господи! И нашей благодарности да не будет конца.
Н. Кислова