Государь Николай II (1868 – 1918) на 4 года был старше Государыни Александры (1872 – 1918). Всем известна история их знакомства: принцесса Аликс Гессенская приехала в Россию летом 1884 года принять участие в торжествах по случаю бракосочетания сестры Эллы (ставшей Великой Княгиней Елизаветой Федоровной) и Великого Князя Сергея Александровича Романова. Стоит сказать, что возникшее сердечное чувство принцесса сберегала сокровенно с этого первого знакомства, и тому есть свидетельство. У нее была подруга в Дармштадте, дочь секретаря ее отца, Тони Беккер, и Аликс призналась ей (и только ей) , что полюбила русского Наследника. В 1887 году девочки сочинили шифр, и Аликс подарила Тони тетрадку со стихами, этим шифром записанными. Первое стихотворение звучало так: «Никакой уголь, никакой огонь не согреют так сильно, / Как тайная, скрытая ото всех любовь». А ведь прошло уже 3 года… Весной 1889 года семейство герцога Гессенского приезжало в Россию, и детское чувство принцессы и Наследника стало тогда любовью. Но разрешения жениться Государь Александр III сыну не дал. Коротко скажем о Матильде Ксешинской, с которой Николай Александрович познакомился весной 1890 года. Увлечение было продолжительным, весной 1892 года Наследник выражает удивление в своем дневнике, что сердце способно любить двоих. Отметим, что физической близости между Наследником и балериной не было, о чем свидетельствуют дневники балерины. Важнее, думается, узнать об одной детали во всей этой истории. Когда Николай Александрович и принцесса уже были женихом и невестой, летом 1894 года, балерина написала письмо принцессе, и, на вопрос невесты, Николай рассказал о своем увлечении. Сохранилась запись в его дневнике, сделанная Аликс после его рассказа: «я бы хотела уверить тебя, что люблю тебя еще больше после твоего откровенного рассказа, твоя доверенность ко мне так глубоко меня тронула, что я молю Бога сохранить меня достойной такого доверия». Чистому все чисто. Обрученные думали не торопиться с заключением брака: невесте хотелось укрепиться в принятии православной веры. Но Бог судил иначе: из-за болезни и смерти Александра III, они соединились осенью 1894 года. Медового месяца не было, свадебного путешествия не было. Юный Царь (ему было 26 лет) оказался быстро загружен множеством дел. «Ники работает как негр» — писала тогда Царица старшей сестре Виктории. Были «медовые три дня», проведенные супругами в Александровском дворце Царского Села в ноябре 1894 года. Через год там родится Великая Княжна Ольга Николаевна.
«Хороший семьянин» — общепринятое и соответствующей едкостью окрашенное суждение о Государе Николае II. Но он был «хороший семьянин» и в отношении всей России. По многим показателям, и экономическим, и социальным, Российская империя в царствование Николая II достигла уровня одной из первых держав в мире. Читателю, в этом плане, стоит иметь в виду книгу А.А. Борисюка «История России, которую приказали забыть» (М. 2018). Здесь «сухими цифрами», показаны удивительные достижения, достигнутые Россией в мирные годы начала ХХ столетия. Приведем примеры. Рабочее законодательство в России по многим пунктам (продолжительность рабочего дня, к примеру) было совершеннее рабочего законодательства в странах Запада. А законом 1912 года впервые в мире в России вводилось обязательное страхование рабочих на случай болезни или несчастных случаев. В течение царствования Николая II население империи выросло в полтора раза, и оно неуклонно продолжало расти несмотря на войны и смуту. С 1908 года начинает осуществляться программа всеобщего бесплатного образования: с 1894 по 1914 гг число начальных школ, к примеру, выросло в два раза, а число учащихся – в три раза; в 10 раз за тот же период вырастает число студентов. Начало многих научных и технических достижений, традиционно относимых к ХХ столетию (радиоактивные исследования, в частности), относится к царскому времени. При этом все начинания, имевшие целью благо Отечества, находили поддержку у Государя. А ему приходилось править в обстановке, порою совсем не благоприятной. С начала 1900-х годов начался активный (в основном, эсеровский) противоправительственный террор, смута 1905-1907 гг стала фактически гражданской войной, и только решительные действия Государя нормализовали жизнь в стране. К примеру, решение о введении военно-полевых судов было реакцией Императора на покушение на Столыпина в августе 1906 г. Однако сквозной полицейской жесткости Царь сознательно избегал. В частности, дарованные манифестом 17 октября 1905 года свободы ни в чем не умалял. А сколько вреда принесла, нельзя не заметить, «свобода слова», узаконившая свободу клеветы! Быть может, правомерно упрекнуть Государя в недостатке внимания к таковому моменту, в недостатке активного противостояния недолжным общественным настроениям. В то же время можно ли было какими-то мерами изменить общее оскудение здравого монархического чувства, неложной верности Царю? Сама готовность носителей «общественного мнения» верить слухам о «темных силах» при Дворе, о Распутине, об измене – во время войны – царствующей «немки» говорила о прогнившем состоянии общества – столь выразительно сказавшемся в (почти что) общем ликовании по отрешении Государя от власти.
Два слова о Распутине. К Царской Семье Григорий Ефимович был обращен лучшей, светлой своей стороной, так что Чета Венценосцев имела все основания и верить в его святость (не меньше), и считать своим Другом. Перед обществом стараниями врагов Царя он был бесстыже оклеветан: ни хлыстом, ни эротоманом он просто не был. Однако и сам Григорий Ефимович был вовсе не безупречен, обелить его, увы, нет возможности. Существует книга американского православного историка Ричарда (Фомы) Бэттса «Пшеница и плевелы. Беспристрастно о Г.Е. Распутине» (М.1997), которая может служить ориентиром в данном сложном вопросе, ибо написана с любовью и к «старцу», и к Царской Семье, а в то же время трезво и по-настоящему беспристрастно.
Государыню Александру Федоровну многие наши соотечественники по-прежнему, как сто с лишним лет назад, считают «во всем виноватой», не удосуживаясь отрешиться от давних клише, но узнать Царицу ближе. Да, ей хотелось от мужа проявлений необходимой, по ее мнению, жесткости (и это есть в письмах), да, в ее полном доверии к Распутину (порой совершенно оправданном) можно видеть недостаток трезвения, но она всегда безусловно подчинялась решениям супруга и оставалась на его стороне. Он правил, он был главою и всей страны, и семьи. Благотворительная деятельность Царицы еще ждет своего обстоятельного исследования. Ее самоотверженность в делах милосердия, ее вера во Христа, верность Церкви – примеры для каждого из нас. Она воспитала детей, готовых к тяжелым испытаниям, сумела привить им неподдельное благочестие, в отстранении от какой-либо фальши, светской или ханжеской – как и сама была ее лишена. Одной же из главных установок царственных супругов была их готовность приобщать детей к реальной жизни. Наиболее ярко это проявилось в привлечении старших дочерей к медсестринскому служению. Тяжкий крест постоянной тревоги за сына из-за его неизлечимой болезни не помешал воспитать в нем достойную уважения личность. Наконец, нельзя не заметить, что все опасения, высказанные Александрой Федоровной в письмах, оказались впоследствии справедливыми.
«Терпение – вот наш девиз» — писал Наследник Николай Александрович невесте. Та ему вторила, писала так: «Думаю, что у каждого на его кресте своя надпись, и на наших написано: терпение». «Радуйся, терпение необоримое» — поется в акафисте Царю-мученику. Неразрывно связанное со смирением, оно оставалось необоримым и по отстранении Царя от власти, и в течение всего пути на Голгофу.
До сих пор Императора Николая II упрекают в добровольном, будто бы, отказе от власти, не вникая, по обыкновению, в суть дела. Как и всегда, Царь исходил только из стремления ко благу Отечества. Если бы он не пошел на согласие с изменниками, то был бы просто убит, как и его прапрадед Павел. Не боявшийся собственной смерти, Царь хотел избежать братского кровопролития, главным было именно это желание. Да, он ничем не воспротивился навязанному статусу «сам отрекся», и вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что он в действительности подписывал. «Манифест» под странным заголовком «Начальнику штаба», как давно показано, есть подлог. Достоверно, однако, известно, что свое прощание с офицерами Ставки в Могилеве 8 марта 1917 г. Государь начал словами: «Такова воля Божия и следствие моего решения». И смирился он перед Богом Живым, а не перед «силой обстоятельств», царский же венец сменил на мученический, сохраняя и боль за Россию, и ответственность за нее.
Очень часто на два периода жизни Царской Семьи – до ареста и в заточении – смотрят, резко их разграничивая: в заточении видят подвиг, а царствование, коротко высказать, хулят. По мысли одного из наших современных историков, екатеринбургское злодеяние наложило заклятие на душу нашего народа, и нечистые силы здесь на страже: ложь приветствуют, правду «поправляют» до лжи, привносят настрой привычных клише и несправедливых претензий: «слабый царь, доведший страну до катастрофы», «экзальтированная царица, подчинявшая волю царя». Царь не был слабым, ходил перед Богом. Экзальтированная особа не смогла бы воспитать таких детей. И слабость, и экзальтация мешают сердечному участию, мешают мысли о других. Царица же была готова считать, что с их семьей все в порядке, поскольку их не разлучают и оставляют в России, но о других постоянно беспокоилась, о родине (России) думала с неостывающей болью. Государь же горько переживал развал армии, а известие о Брестском мире было для него сокрушительным. Однако Царская Чета веру в Россию не теряла, что и нам, нельзя не заметить, завещала. Поражает та бодрость духа, которую сохраняли царственные мученики в течение всего заточения (17 месяцев). Объяснить это можно одним: актуальностью веры в Христа. Господь, неложно принятый в сердце, давал дышать и в тесноте «обстояний». Он и готовил к ним: не будь у Царской Четы крестоношения царского, не было б дано им нести и крест на Голгофу.